Вот сейчас прокомментирую без привязки к политике, истории и т.д.

Как пишет Набоков в своих Лекциях по Русской литературе:

[...] "Каждый художник имеет право творить свободно, но мы, коммунисты, должны направлять его творчество" (из речи Ленина). Это буквальные цитаты [...]

А вот как на самом деле (в переводе по сборнику "В.И. Ленин о литературе и искусстве", Москва, "Художественная литература", 1976, с. 656-657) выглядит та самая "речь" В.И. Ленина, представляющая собой цитату из книги Клары Цеткин "Erinnerungen an Lenin. Verlag für Literatur und Politik" (Wien — Berlin, 1929, S. 12—13). Выделение жирным шрифтом моё.

— Революция развязывает все скованные до того силы и гонит их из глубин на поверхность жизни. Вот вам один пример из многих. Подумайте о том влиянии, которое оказывали на развитие нашей живописи, скульптуры и архитектуры мода и прихоти царского двора, равно как вкус и причуды господ аристократов и буржуазии. В обществе, базирующемся на частной собственности, художник производит товары для рынка, он нуждается в покупателях. Наша революция освободила художников от гнета этих весьма прозаических условий. Она превратила Советское государство в их защитника и заказчика. Каждый художник и всякий, кто себя таковым считает, претендует на право творить свободно, согласно своему идеалу, будь этот идеал на что-нибудь годен или нет. Отсюда перед вами брожение, экспериментирование, хаотичность.

— Но, конечно, мы — коммунисты. Мы не вправе сидеть сложа руки и позволять хаосу распространяться, как ему угодно. Мы должны стремиться к тому, чтобы с ясным сознанием руководить также и этим развитием, чтобы формировать и определять его результаты. Мы еще далеки от этого, очень далеки. Мне кажется, что и мы имеем наших докторов Карлштадтов. Мы чересчур большие «ниспровергатели в живописи». Красивое нужно сохранить, взять его как образец, исходить из него, даже если оно «старое». Почему нам нужно отворачиваться от истинно прекрасного, отказываться от него, как от исходного пункта для дальнейшего развития, только на том основании, что оно «старо»? Почему надо преклоняться перед новым, как перед богом, которому надо покориться, только потому, что «это ново»? Бессмыслица, сплошная бессмыслица! Здесь много лицемерия и, конечно, бессознательного почтения к художественной моде, господствующей на Западе.

Смысл совершенно иной, нежели в "краткой" интерпретации Набокова.