У меня иногда ощущение, что я психически болен. Состояния маниакальной жажды деятельности сменяются такими же маниакальными приступами лени и ничегонеделания. Причём иначе как приступами я их назвать не могу, потому что приходят внезапно, подчиняют себе мозг и отступают только под воздействием сильного стресса. Противно, что я не могу справиться с ними, несмотря на психологическое образование, многократные "разборы полётов" с женой и различные испытанные на себе техники и занятия.

Знаете, я сначала думал, что это воспитание так сказывается, и это верно в каком-то плане. Я был тепличным ребенком, единственным в семье, мне особенно ни в чем не отказывали, а когда умер отец, мать вообще стала наседкой. Когда я получил возможность вырваться из-под её опекающего крыла, меня заботила только свобода без каких-либо обязательств - они чётко ассоциировались с ненавистным миром родительского дома, где меня не понимали, не принимали, однако всегда помогали деньгами, едой и крышей над головой.

И сейчас я часто ловлю себя на мысли, что все обязательства, что я должен и обязан нести, подспудно угрожают мне возвратом в этот розовый мир безнадёжной заботы. Что я опять, сам, своими руками и мозгами, строю кирпичную тюрьму для себя. Не для жены или ребенка. Для себя. Я душил эти чувства, потому что не представлял, как можно переработать столь цепкую любовь и ненависть в одном флаконе во что-то, не приносящее вреда. Я держал это взаперти. И, наверное, зря...

Потому что сейчас из-за колебаний этого шизофренического маятника страдает моя семья. Моя настоящая семья - Кира, Максим и я. Если раньше, окрыленный чувствами и позитивными эмоциями, я не замечал, как легко преодолеваю эти приступы, то чем больше становилось трудностей, взаимных притирок, неизбежных проблем, которые невозможно решить одной лишь любовью, тем ярче вспухала эта безумная синусоида ритмов...

Я честно, не стыдясь, могу сказать, что боюсь. Мне страшно. Страшно от самого себя, потому что я не могу справиться с разрушительными процессами, внутри меня происходящими. Могу на время спрятать, отвлечься, отогнать, но вылечить их - не могу. И я чувствую, что меня затягивает в какой-то серый омут безразличия. Вырываясь оттуда, я начинаю экстремально быстро работать и предпринимать усилия, но быстро теряю пыл, устаю, совершая кучу ненужных действий - потому что на выходе из приступа лени не успеваю спланировать свои действия - и вновь скатываюсь туда, откуда так хотел выбраться.

И я никак не могу найти в своей душе уголок, где можно сесть, отдохнуть, обдумать всё и выйти готовым сражаться человеком, а не безвольной тряпкой, которую ею же самой созданный маятник бросает из стороны в сторону. Но мне как-то надо это сделать. Потому что даже будучи больным этой заразой, я понимаю, что, не справившись с ней, потеряю слишком многое.